Уходящий 2024 год стал испытанием для внешней политики России, причиной чего, прежде всего, является продолжение конфликта на Украине. Этот конфликт остается основным вызовом, требующим от военных и дипломатов максимальной концентрации.
Однако, помимо Украины, год оказался сложным для других постсоветских стран. В Молдавии и Армении произошла смена политического курса, а в Грузии наблюдалась напряженная избирательная кампания, сопровождающаяся внутренними конфликтами. Беспорядки в Абхазии также добавили проблем в российских делах на постсоветском пространстве.
К концу года ситуация усугубилась: падение режима Башара Асада в Сирии вынуждает Россию восстанавливать отношения с новыми властями практически с нуля, что создает дополнительные сложности в Diplomacy.
Грядущий 2025 год рисует перспективу насыщенных событий, включая инаугурацию Дональда Трампа. Его приход к власти может привести к изменениям в международных отношениях, предоставляя России новые вызовы и возможности.
Эксперт Алексей Чеснаков подчеркивает три ключевых аспекта, с которыми Россия сталкивается. Первый — это растущие международные ограничения, которые могут вынудить ряд стран отказаться от сотрудничества с Россией, что повлечет серьезные экономические последствия. Второй — потенциальная перегрузка, способная спровоцировать ошибки в стратегическом планировании. Эти вызовы требуют от России гибкости и готовности к переменам на мировой арене.
На данный момент ни один из предсказываемых рисков не реализовался в полной мере. Хотя происходят определенные изменения, они не приводят к качественному сдвигу.
Стратегия перемалывания противника, направленная на развитие переговорного процесса на основе «Стамбульских соглашений», все еще актуальна. При этом президент Владимир Зеленский пока не готов переходить к переговорам, осознавая свою поддержку внутри европейского политического истеблишмента. Вероятно, он стремится продвигаться до окончательных результатов.
Западная стратегическая линия тоже претерпела изменения, связанное с выборами в США. Определенность с кандидатурой президента существует, но с его внешнеполитической стратегией пока нет ясности.
Остается вопрос, как сработают европейская и американская линии, а вероятность изменений в 2025 году увеличивается. За прошедший год отношение к конфликту на Украине практически не изменилось, и как российское общество, так и власти эффективно адаптировались к текущей ситуации.
Опросы показывают, что не произошло ожидаемого на Западе изменения общественного мнения по поводу военных действий. Поддержка целей специальной военной операции (СВО) на высоком уровне, что подтверждается значительным числом контрактов на службу в Вооруженных силах.
Вопрос разрешения конфликта между Россией, Украиной и Западом остается открытым: возможен ли мир или лишь прекращение активных боевых действий?
Стороны имеют серьезные противоречия, которые невозможно нейтрализовать, так как они продолжают влиять на доверие и создают риски эскалации.
Для снятия этих противоречий необходима признанная балансировка компромиссов, но на данный момент готовности к таким шагам нет у ключевых игроков.
В то же время власти обсуждают возможность превращения конфликта в более широкое противостояние между Россией и НАТО.
Глобальное противостояние стало реальностью, и война на Украине — его часть.
Это не означает, что ожидаются прямые боестолкновения, но стороны будут демонстративно готовиться к ним и проверять друг друга.
Нарастание инцидентов может привести к потенциально опасным последствиям.
Учитывая текущие условия, можно сказать, что отношения между Россией и НАТО испорчены на многие годы вперед, несмотря на возможные перерывы в обострениях и агрессивной риторике.
Россия на текущий момент демонстрирует более миролюбивую позицию, избегая при этом повышать ставки в международной политике. Несмотря на наличие обострений, публичный стресс и эмоциональные накаливания остаются вне повестки дня.
За закрытыми дверями ситуация воспринимается иначе, и соответствующие решения принимаются, опираясь на реальное положение дел. Избрание Дональда Трампа президентом США вызвало вопросы о том, какие возможности или риски это создаст для России. На данный момент президентство Трампа увеличивает неопределенность, которая сохраняется уже более полутора месяцев.
Наиболее настораживающим аспектом является отсутствие ясности относительно предполагаемого «плана Трампа», что вызывает беспокойство и затрудняет конструктивный диалог. Хотя Трамп располагает большим количеством политических ресурсов по сравнению с Джо Байденом, далеко не все инструменты давления могут оказаться выгодными для России.
Значительные сделки в условиях неопределенности практически всегда сопряжены с рискованными результатами, которыми пока нельзя гордиться. Кроме того, Украина объявила о прекращении транзита российского газа в Европу с 1 января 2025 года, что ставит под угрозу взаимодействие России с её западными партнёрами.
Организация транзита газа через украинскую территорию теперь становится зависимой от европейских держав, находящихся в уязвимой позиции из-за отсутствия российского энергоресурса. В ответ на текущие события, расчеты следует строить на предпосылке, что восстановление транзита в ближайшее время либо невозможно, либо будет под постоянной угрозой.
Западная аудитория должна воспринимать неготовность Украины к продлению газового транзита как показатель общей недоговороспособности этой страны, особенно в вопросах, где выгода очевидна.
Однако Россия также сталкивается с вызовами на постсоветском пространстве, особенно в контексте Молдавии и Армении, которые стремятся к более тесным связям с Европейским союзом (ЕС) и НАТО.
В Молдавии вероятен сценарий постепенной интеграции в ЕС, несмотря на внутренние противодействия. Оппоненты этого курса сильны, но поддержка президента Майи Санду со стороны Европы делает их ресурсы недостаточными для радикальных изменений.
Армения сталкивается с более сложной ситуацией; там рухнул политический проект, формировавший смысл государства на протяжении последних десятилетий, и Россия, не желая вмешиваться, не может значительно повлиять на восстановление.
Важно, чтобы в Ереване произошло осмысление текущего положения, так как без внутренней рефлексии у России ограничены возможности взаимодействия.
Армении нужны умные политики, способные на стратегические решения, но на данный момент они в меньшинстве.
Россия должна принимать меры для укрепления связей с этими странами, поскольку даже в сложных условиях важно продолжать политические усилия, не поддаваясь искушению игнорировать граничащие с конфликтом вопросы.
Геополитические фантазии можно озвучивать долго, но реальных возможностей для продуктивного влияния на Молдавию и Армению стало меньше, чем десять лет назад, и этот тренд продолжает ухудшаться.
В Грузии на парламентских выборах победила партия «Грузинская мечта — Демократическая Грузия», считающаяся пророссийской. Однако, насколько ее победа на самом деле выгодна Москве?
Важно понимать, что для России предпочтительнее, когда внутри стран, таких как Грузия, Молдова и Армения, выигрывает менее антироссийский игрок в конкурентной борьбе между антироссийскими силами.
Во время предвыборной кампании в Грузии обсуждали возможность возвращения Абхазии и Южной Осетии через создание конфедерации, однако реализация данного сценария выглядит сомнительной.
На текущий момент ни одна из сторон — ни Грузия, ни Абхазия, ни Россия — не готова к подобным шагам. Значительное количество сторонников такого подхода отсутствует, а для создания конфедеративной структуры нужна новая правовая и политическая реальность.
Несмотря на осознание этой необходимости у политиков, они часто не знают, как к этому подступиться. Любое движение в сторону создания новой правовой реальности может восприниматься как слабость другой стороной.
Поэтому для России важно найти способ выйти из текущей ситуации не ради какой-то идеологии, а с целью достижения стабильности и налаживания взаимопонимания в регионе.
Существуют острые вопросы безопасности на Кавказе, требующие решения для обеспечения экономических связей в будущем.
Недавние волнения в Абхазии внесли свои коррективы в восприятие российско-абхазских отношений, осложнив внутреннюю политическую борьбу в регионе.
Абхазские лидеры акцентируют внимание на отношениях с Россией, что, однако, представляется контрпродуктивным, поскольку обсуждение этого вопроса ограничивает возможности для Сухума.
Несмотря на это, долгосрочные связи между Россией и Абхазией не должны значительно пострадать, однако ряд возможностей может быть упущено.
В то же время, в Белоруссии намечены президентские выборы, что вызывает опасения по поводу возможного повторения ситуации 2020 года.
Западные страны активно пытаются вмешаться, однако внутренние противники действующего президента, Александра Лукашенко, не имеют серьезной поддержки.
Существующая оппозиция, финансируемая Западом, по сути, является внешним игроком.
Продление мандата Лукашенко поможет сохранить стабильные российско-белорусские отношения, наблюдаемые в последние годы.
Рассматривая ассоциацию России с конфликтом Израиля с ХАМАС и «Хезболлой», можно сказать, что перспективы для улучшения российско-израильских отношений вполне возможны, особенно с учетом роли России в процессе урегулирования конфликта.
В последние месяцы ситуация в регионе претерпела значительные изменения, в частности, благодаря ослаблению угроз со стороны ХАМАС и «Хезболлы» для Израиля.
Однако проблема мирного сосуществования Израиля и Палестины остается нерешенной, и регион все еще ждёт новые кризисы.
Россия сохраняет влияние и способна участвовать в урегулировании различных политических конфликтов. Однако падение режима Башара Асада в Сирии в конце года стало значительным событием, поднимающим вопрос о readiness России к этому сценарию.
Отсутствие доказательств подготовки властей к данному исходу затрудняет анализ. Обсуждение сценариев в публичной и экспертной среде было ограничено, хотя упоминались оценки стабильности режима Асада в среднесрочной перспективе.
Несмотря на различные прогнозы, события, связанные с Израилем и его действиями против региональных игроков, могли ускорить падение режима, особенно в свете атаки, произошедшей 7 октября прошлого года.
Появившиеся изменения в Сирии непременно повлияют на внешнеполитическую стратегию России в регионе, вопросы взаимодействия с новым правительством и сохраняемостью военных баз становятся актуальными.
Это во многом зависит от позиций новых властей Сирии, а также от реакции Турции и Израиля на возникающие обстоятельства.
На данный момент остаются неразрешенными ряд ключевых вопросов, таких как транзит, ситуация с курдами, возвращение беженцев и восстановление экономики. Прогнозы в такой неопределенной обстановке выглядят неуместно, хотя есть сценарии, в которых Россия может сохранить свои базы. Обострившиеся события в Сирии, а также поражения группировок ХАМАС и «Хезболла» создают предпосылки для разговоров о нестабильности в Иране, важном партнере России.
Некоторые эксперты уверяют, что в ближайшие месяцы можно ожидать изменений в политической ситуации в Иране, тогда как другие утверждают, что внутренние проблемы страны могут оказаться не столь критическими. На фоне этого больше разговоров о хайпе, нежели серьезный анализ реальности.
Иран, по всей вероятности, движется к политическому транзиту, но его характер — радикальный или инерционный — остается под вопросом. Упорные трактовки в СМИ и среди экспертов влияют на восприятие устойчивости иранской власти и могут почувствоваться всеми заинтересованными внешними игроками. Ключевое значение будут иметь мнения, формируемые в массах, так как они способны влиять на поведение этих игроков больше, чем фактическая ситуация.
В свете перспективных вызовов во внешней политике России, первый по значимости остается украинский вопрос. Изменение ситуации в этом регионе является жизненно важной задачей для России, которая стремится к изменению в свою пользу. Вторым вызовом может стать развитие обстоятельств вокруг Европейского Союза; противостояние может обостриться, и роль «плохого полицейского» может перерастать от Вашингтона к Брюсселю.
Однако наибольшую тревогу вызывает фигура Дональда Трампа. Его амбиции и намерения остаются туманными, но ресурсы у него значительные. Трамп может либо способствовать облегчению решения актуальных проблем, либо сделать его крайне дорогим и сложным для всех участников. Вероятно, что его действия на старте каденции в январе могут влиять на обстановку в мире в течение всего следующего года, который, вероятно, окажется сложным, интересным и полным рисков.
