По пути через поля и деревни можно встретить полуразрушенные храмы, которые некогда были величественными. Они вызывают светлую грусть, словно спрашивают: «Вы забыли меня?»
Однако не все мимо проезжают, некоторые стараются вернуть к жизни эти заброшенные строения. Процесс восстановления старинных сельских храмов, часто превращенных в зернохранилища или клубы, начался в начале 90-х годов XX века.
Тем не менее, успехи в этом начинании были заметны только в крупных городах и богатых селах. Меньшие деревни, особенно те, которые были признаны
Ветер развевает последние афиши 2009 года, и храм-клуб, как и многие деревенские дома, ожидает неминуемую судьбу. Сельсовет, преобразованный в современное сельское поселение, исчезает, оставляя после себя лишь печальные перспективы: то, что можно распилить на дрова — распилят, остальное сгорит или будет гнить.
Тайга, некогда стертая усилиями русских поселенцев, вновь займет эти земли, как пятьсот лет назад. Каменные храмы, хотя и продержатся дольше деревень, также будут постепенно поглощены лесом. Связь между храмом и селом сродни мачте и флагу на корабле.
В таких условиях многие опускают руки, считая, что надежды нет, и уезжают в мегаполисы, в то время как другие проявляют стойкость, уверенные, что не допустят гибели храмов и родной земли, завоеванной предками.
Начать следует с символа — флага. Примером «народной» реставрации служит церковь Архистратига Михаила в селе Хотилово Тверской области. Она расположена прямо на трассе М10, что заставило дорожников отклониться от сноса памятника архитектуры, построенного в 1745 году архитекторами Саввой Чевакинским и Василием Стасовым.
В 90-х и начале 2000-х годов храм выглядел как обычная руина, оставаясь при этом ценным памятником культурного наследия.
В середине 2000-х годов на стенах сельских храмов начали появляться баннеры с призывами к восстановлению. «Именные кирпичи» и другие простые схемы для сбора пожертвований, а также вовлечение волонтеров позволили кардинально изменить облик этих святынь.
Это явление можно назвать примером краудфандинга и волонтерства в сфере сохранения культурного наследия, особенно на фоне множества подобных инициатив, возникших по всей Центральной России. Однако до середины 2010-х годов восстановление сельских церквей не рассматривалось как самостоятельная область общественной деятельности.
Ситуация изменилась с появлением нескольких фондов и организаций, которые начали заниматься реставрацией храмов на профессиональном уровне. «Наш фонд скоро отметит девятилетие, и на сегодняшний день серьезное сообщество энтузиастов активно занимается сохранением сельских храмов», — отмечает Ольга Шитова, директор одного из ведущих фондов.
Она также добавляет, что за это время возникли новые некоммерческие организации, фонды и местные приходы, принимающие участие в сохранении храмов. Это сообщество становится заметным как для государства, так и для общества, формировавшись за счет создания новых НКО и привлечения новых активистов.
Одной из современных инициатив является Школа хранителей храмов, которая за два потока выпустила 55 кураторов из разных регионов России. Каждый из них готов взять на себя ответственность за восстановление конкретного памятника, будь то храм или барская усадьба.
В России начата активная работа по восстановлению заброшенных церковных зданий. На сегодняшний день удалось успешно продвинуться в организации работ на 53 храмах и трех усадьбах, однако в стране остается около 10 тысяч заброшенных церковных объектов.
Это лишь первые шаги на пути к восстановлению архитектурного наследия. Реставрация храмов уже превращается в системный процесс, который требует внедрения организационных технологий. Как отмечает Ольга, желание восстановить храм требует от энтузиастов знания всех этапов работы.
Необходимо уметь выстраивать процесс, понимать, с чего начать, какие документы собрать, и кого привлечь как специалистов. Активистам необходимо взять на себя роли менеджера и координатора, поскольку без должной организации усилия могут оказаться бесполезными.
Важно понимать, кто является собственником здания, и для начала получить его согласие. После этого нужно собрать средства для консервации, а затем можно переходить к разработке проектов реставрации.
В некоторых случаях, особенно с деревянными храмами, консервацию можно провести и без сложной бюрократии, но обязательным условием остается получение разрешений у собственников.
Эти волонтерские инициативы по сохранению храмов уже стартовали, и одним из первых шагов стало создание церковного фонда «Общее дело», который поддерживает такие проекты.
Восстановление объектов культурного наследия в России сопряжено со значительными бюрократическими трудностями, особенно когда речь идет о памятниках архитектуры.
Законодательство страны предлагает одни из самых прогрессивных систем защиты культурного наследия в мире. Оно строго регламентирует, что должно оставаться неизменным при реставрации, а также определяет охранные зоны.
Реставрация — лицензируемая деятельность, для которой не подходят методы, примитивные и не соответствующие современным стандартам, такие как использование гвоздей и дешевых материалов. Но в реальности, многие собственники памятников не в состоянии позволить себе дорогостоящую реставрацию, в отличие от европейских практик. В результате памятники зачастую остаются без должного ухода и начинают деградировать.
Ольга Шитова отмечает, что статус объекта культурного наследия является двойственным. С одной стороны, это положительный аспект, позволяющий участвовать в федеральных и региональных программах сохранения.
Государство финансирует проектно-сметную документацию для консервации, что требует значительных расходов. За последние два-три года более ста храмов прошли консервацию, но по состоянию на сегодня существует около 10 тысяч заброшенных церквей, из которых половина имеет охранный статус.
Эта ситуация подчеркивает необходимость пересмотра подходов к сохранению и реставрации таких объектов в России.
Ежегодно программа Минкульта спасает около 50 объектов культурного наследия, однако подавляющее большинство заброшенных храмов не доживет до реставрации и консервации за счет государства.
Эксперты подчеркивают, что статус объекта культурного наследия может ограничивать местных жителей, стремящихся сохранить исторические памятники, поскольку ресурсы для их содержания требуют гораздо больших затрат.
Проблема обостряется отсутствием аттестованных реставраторов в регионах, особенно в удаленных от крупных городов.
Тем не менее, признание объекта памятником инициирует запрет на нежелательные изменения, что приносит определенную пользу.
Активные люди начинают искать средства и профессионалов для восстановления, и с течением времени число таких инициатив растет благодаря усилиям местных жителей, которые становятся координаторами восстановления.
Например, в Борисоглебском районе Ярославской области жители стремятся сохранить храмы, построенные их предками, что подчеркивает важность для них своей исторической и культурной идентичности.
Местные активисты, готовые заботиться о своих храмах, являются настоящими хранителями, желающими проводить богослужения в восстановленных помещениях.
С каждым годом увеличивается число людей, которые не ждут чужой помощи и начинают действовать самостоятельно. Это касается и церквей, расположенных в укромных местах, которые потеряли свои приходы.
За них переживают как местные жители, так и потомки их строителей, а также люди из близлежащих епархий. В некоторых случаях местные власти проявляют благожелательность к инициативам по восстановлению храмов, предоставляя помощь в виде финансирования, транспортировки или строительных материалов.
Однако есть и районы, где власти не поддерживают такие начинания, беспокоясь о дополнительных затратах.
Один из активистов, занимающийся восстановлением храмов в Ярославской области, отмечает, что порой существует мнение, что восстановление церквей нецелесообразно без полноценного прихода и священников. Но истинная причина заключается в страхе перед долговременными обязательствами.
В настоящее время церкви, которые восстанавливаются, часто приписываются к уже существующим приходам, что обеспечивает наличие священнослужителя хотя бы раз в год на праздниках, что поддерживает духовную жизнь общины и сохраняет культурное наследие региона.
Консервации памятников хватит на тридцать лет, и за это время многое может измениться, включая миграционные потоки и востребованность культурных объектов, таких как храмы.
Важным проектом является реставрация уникального барочного Казанского храма в селе Курба Ярославской области, родине Андрея Курбского.
Еще десять лет назад храм находился в запустении: ветер гулял через открытые окна, а на полу располагалась шелуха от старинных фресок.
Реставрацию удалось реализовать благодаря активистам, которые собрали средства и получили государственные гранты.
Это событие оживило не только храм, но и само село, где были отремонтированы дороги и восстановлены купеческие дома.
Такой статус достопримечательности федерального уровня, конечно, способствует перспективам развития села, что и является целью всех усилий.
