В Белоруссии продолжаются массовые рейды, допросы и аресты, которые длится уже второй месяц. В конце февраля запланированы первые судебные заседания для бывших кандидатов в президенты и членов их штабов, большинство из которых остаются под стражей.
Комитет государственной безопасности (КГБ) располагает значительными ресурсами, однако в беседе с охранником можно заметить, что атмосфера труда в учреждении напряженная. Служитель, с улыбкой, отпускает фразу: «Вам, наверное, не в тюрьму. Вам в зал ожидания».
Внутренняя тюрьма КГБ, известная среди народа как «американка», стала местом, где родственники заключенных стоят перед её входом в длинных очередях. Прием передач осуществляется всего трижды в неделю, и чтобы избежать лишних вопросов от прохожих, родным разрешено ожидать в клубе имени Дзержинского, который также под контролем КГБ.
В клубе царит своеобразная атмосфера: красные ковровые дорожки, плюшевые диваны и изображение Ленина, обращенного к рабочим, создают контраст с тяжелым ожиданием тех, кто приносит передачи. Списки желающих передать вещи заключенным теперь заполняются долго, и они значительно изменились за последние полтора месяца: вместо обычных имен в них можно увидеть фамилии тех, кто раньше являлся политической элитой страны.
Политические заключенные, получившие прозвище «декабристы», испытывают особое отношение со стороны надзирателей в «американке», что делает их положение еще более сложным.
Ситуация в тюрьмах стала критической: переполненность приводит к ужесточению режима содержания. Теперь заключенным запрещено получать некоторые продукты, такие как шоколад, выпечку и рыбу, что, вероятно, связано с попытками КГБ минимизировать удовольствия заключенных.
Свидания с родными и адвокатами также стали крайне редкими, так как следствие считает это нецелесообразным. В первые недели заключения письма почти не доходили до адресатов. Из 33 отправленных писем Даши Корсак лишь два достигли ее супруга Саши Отрощенкова, пресс-секретаря кандидата в президенты Андрея Санникова. Даша предполагает, что почта начала идти после публикации требований Совета Европы об освобождении заключенных.
Письма из «американки» также поступают крайне редко, и их содержание обычно стандартное: "все хорошо, кормят нормально, проблем со здоровьем нет". Николай Статкевич, бывший кандидат в президенты, сообщил своей жене, что медленно восстанавливается после трехнедельной голодовки. На фоне Ленина Даша Корсак демонстрирует красочные открытки, которые, в отличие от подписанных писем, все-таки доходят до получателей.
Заключенные обсуждают практичные вещи, такие как баулы для передачи, которые удобно использовать из-за частых обысков. Но даже базовые вещи, как веник, могут быть запрещены из-за опасений о том, что его можно использовать как орудие убийства. Одна из женщин читает письмо Дмитрию Медведеву, упоминая, как тот познакомился со своей женой в школе. В такие моменты ситуации в тюрьме становятся чуть более личными и человечными.
В тексте описывается эмоциональная ситуация, связанная с ожиданием и взаимодействием с властями. Женщина, представляющая собой мать политического заключенного, и другие ожидающие у КГБ, сталкиваются с равнодушием и неприязнью со стороны сотрудников. Взгляд на ситуацию демонстрирует отсутствие надежд на милосердие властей, что подчеркивается заявлением посла России о том, что власть должна проявлять доброту к своим гражданам, что звучит иронично в контексте произошедшего.
Внутри здания, под строгим взглядом надписи основателя КГБ Дзержинского, явственно проявляется жесткость бюрократии и ее недостаток понимания. Прапорщик, вошедший в холл, начинает разговор с Аллой Владимировной, указывая на «неправильную» организацию их действия. Его слова содержат элементы насмешки и неуважения, поскольку он предлагает решать ситуацию простым предложением: одну из ожидающих должно назначить ответственным.
Обстановка, в которой они ждут, создает ощущение безысходности. Каждое слово прапорщика обозначает их зависимость от произвола государственной системы, его реакция — это лишь проявление власти, а не желания помочь. Ожидания меняются на унижение, когда еще одна пожилая женщина, уходя, сталкивается с дополнительными трудностями из-за необходимости покинуть место ожидания. Вся сцена передает атмосферу безразличия системы, а также горечь и страдания тех, кто ждет.
Таким образом, текст выделяет ключевые аспекты взаимодействия граждан с государственной системой, демонстрируя жестокость и отчуждение, что является актуальным комментарием о власти и ее отношении к народу.
В «зале ожидания» рассказываю Даше о своих чувствах к прапорщику. Она тоже испытывала подобное, когда кто-то упомянул клуб имени Дзержинского, как будто начальство наготове наказать за несоответствие.
Мы с Аллой Владимировной несем тяжелую сумку, охранник проверяет наши вещи, лишь мельком взглянув на нас, вновь погружается в газету. В комнате с bare walls слышен звук весов, на которых взвешивают передачи. Разрешено передавать не больше 30 килограммов в месяц, и все содержимое записывается.
Пакеты с апельсинами и огурцами смотрятся тут неуместно. КГБшник бесстрастно выкладывает чай, а Алла Владимировна хочет что-то подстелить, но понимает, что времени нет. Вдруг весы начинают барахлить, и на лице сотрудника KGB появляется раздражение. «С такой работой, видно, черствеешь», — говорит Алла, выходя.
На лестнице охранник ругает Милану, которая не может открыть сумку с дочерью на руках. Она приходит к тюрьме каждый день и признается, что пропустила всего два визита, чувствуя вину за это.
После передачи женщины обмениваются новостями, обсуждая слухи о задержанных. Каждое их посещение вызывает ощущение, будто действительно возвращаются домой. Многие из них потеряли работу, учебу и теперь не спешат уходить. Каждый из них твердо держится за свои мысли и надежды.
В Минске продолжаются репрессии в отношении граждан, поддерживающих оппозицию. Женщины стыдливо делятся переживаниями, сами отражая страхи, витавшие в воздухе.
Занятые допросами и арестами, правоохранительные органы фокусируются на молодежи, где ужесточение мер стало особенно заметным. Среди них, в частности, Артем, который вскоре может стать ключевым свидетелем обвинения против оппозиционных кандидатов в предстоящих процессах.
Чекисты активно ведут охоту на активность среди молодых людей, используя их как инструменты в судебных разбирательствах. В это время, Марина Адамович, супруга оппозиционного политика, нервно отодвигается от обсуждений. Значение ее молчаливого протеста говорит больше, чем слова.
Однако наблюдение за жизнью и ежедневные реалии заточенных под домашний арест демонстрируют шокирующие условия. В такую ситуацию попала Ирина Халип, где в квартире теперь бдительно следят представители силовых структур, отказывая родственникам даже в простом общении с ней.
Окруженные постоянным вниманием охранников, члены семьи Халип, в числе которых и маленький сын, оказались под гнетом беспокойства и давления.
Ситуация становится все более напряженной, и жизни тех, кто выступает против власти, превращаются в вечное ожидание ареста или трудных перемен. Резкое поведение охранников демонстрирует уровень страха у властей, которые вытесняют людей из их привычной среды, попирая великую силу гражданской солидарности.
Владимир Трофимович делится мыслями о сложностях жизни заключенной Ирины, которой запрещено пользоваться интернетом и телефоном. Единственной связью с внешним миром для нее остаются газеты и телевидение, где демонстрируют лишь пропагандистские материалы, например, о работе белорусского КГБ.
Тем временем Люцина Юрьевна сталкивается с трудностями в поисках адвокатов для своей дочери. Новый защитник не смог попасть в дом, поскольку ранее другой адвокат отказался от дела Ирины без объяснений, и, по словам охранников, уже имеется один адвокат. Это вызывает у нее огорчение и чувство, что некоторые родственники отдалились в сложный для семьи момент.
Тем не менее, Люцина начинает получать поддержку от соседей и старых друзей, которые приходят с подарками и выражениями поддержки. Из-за строгих мер безопасности охранники играют ключевую роль, и даже маленький Данька не понимает, почему не может открыть дверь самостоятельно — бабушка объясняет, что дяди нужны для охраны, а папа якобы в командировке.
В будущем номере «Новой» планируется раскрыть темы, касающиеся методов запугивания оппозиции, отчисления студентов, поиска врагов народа в Минске, а также особенностей функционирования гражданского общества в условиях постоянного контроля и страха.
