В последние годы власти перестали обращать должное внимание на памятники культуры, их авторов и зрителей. Это явление не сулит ничего хорошего.
Вспоминая свои давние знакомство с театром, я осознаю, как ценна была атмосфера, о которой мне рассказывала коллега, работающая в госструктуре. Ее друг семьи был главным режиссером московского камерного театра. Несмотря на отсутствие моего опыта в театральной жизни, я чувствовал особую аурой, окружающую этих людей — их взаимоотношения, преданность профессии и уникальный образ жизни.
Она делилась подробностями, как коллективы празднуют успехи, устраивают мероприятия и участвуют в «капустниках». Эти моменты создавали облик сообщества, похожего на храм искусства.
Недавно я узнал о закрытии театра, о котором мне столько раз рассказывали. Это решение стало шоком, особенно когда я начал углубляться в театральный мир.
В то время, когда я только начинал интересоваться этим направлением, театры казались вечными. Даже когда уходят великие артисты, здания и дух театра продолжали существовать. Театр на Таганке, театр Фоменко, другие известные названия — казалось, они будут всегда.
Однако недавнее «слияние» театров напоминало вторжение инопланетян в знакомый мир. С тех пор чиновники ведут себя, как будто не замечают, что разрушают культуру, наступая на ценности, которые были в сердцах многих поколений.
Все это заставляет задуматься о будущем нашей культурной идентичности и ее значимости в современном обществе.
Обсуждая деградацию культуры в России, многие эксперты отмечают, что массовая культура значительно доминирует над высоким искусством. Это утверждение вряд ли вызывает сомнения, однако важно понимать, что доминирование не равно уничтожению.
Массовая культура действительно присутствует повсеместно, но Россия, похоже, отличается особым подходом к управляемой деградации культурных институтов, способствующих созданию высокого искусства. Об этом неоднократно писали на страницах нашей газеты, и, как отметил главный редактор Сергей Кургинян, в ВГИКе считают значительным достижением, когда студенты достигают уровня гуманитарных знаний девяностого класса лишь к третьему курсу.
В постсоветской России культура была объявлена ненужной, и ее носители не могли выстоять при таком отношении. В результате последовали сокращения часов обучения и объединения школ – как обычных, так и музыкальных и художественных.
«Аргументы недели» сообщили, что в начале декабря 2024 года в департаменте культуры Москвы состоялось собрание директоров детских музыкальных школ, на котором анонсировали предстоящую реорганизацию. Планы предполагают объединение школ по территориальному принципу и устранение предпрофессиональных программ.
С января 2025 года в столице планируется оставить всего 27 школ, специализирующихся на предпрофессиональном обучении, в то время как 13 школ будут присоединены к музыкальным колледжам, а остальные 113 переведут на «Творческие образовательные программы» (ТОП). Это вызывает серьезные опасения относительно будущего музыкального и художественного образования в стране.
В результате грядущих изменений 113 учебных заведений могли потерять право на обучение детей по предпрофессиональным программам на бюджетной основе. Однако в середине декабря власти опровергли эти данные, назвав информацию интернет-шумихой.
Общественное возмущение от таких новостей было значительным, особенно среди людей, связанных с культурой. Сложно представить, что кто-то мог выдумать такие слухи о слиянии школ или библиотек.
Власти обещали обсуждение будущего детских школ искусств с родителями, но это вызывает сомнения. По данным Министерства культуры РФ, число библиотек и культурных учреждений, особенно в сельской местности, значительно сократилось за последние десятилетия.
В 2020 году Валентина Матвиенко выразила недовольство по поводу резкого уменьшения числа культурно-досуговых центров в России. Процесс слияния библиотек продолжается, несмотря на усилия их сохранить.
Многие музеи и театры сталкиваются с проблемами недофинансирования, что ведет к упадку культуры. Несмотря на увеличение финансирования программы «Развитие культуры» в проекте федерального бюджета на 2025–2027 годы, это не отражается на реальном улучшении ситуации в культурной сфере.
Состояние культуры в России вызывает тревогу. Я окончил факультет журналистики МГУ и спустя несколько лет после защиты диссертации в середине 2010-х узнал о значительном сокращении штатов в кафедре зарубежной журналистики. Это привело меня к мысли о том, что страна стремится к новой системе образования, но такие изменения кажутся бесстыдными.
На днях Би-би-си вновь упомянула Александра Кибовского, бывшего главу департамента культуры Москвы, который сейчас находится в СИЗО. Под его руководством в столице произошел разгром центра «Экзюпери», созданного совместно с Францией.
Я публиковал интервью с его создателем, Мстиславом Листовым, и единственным положительным моментом остаётся то, что он продолжает вести свою работу и сохраняет оптимизм, несмотря на все трудности. Безусловно, затяжные судебные разбирательства сильно сказывались на его здоровье, и ненадежная поддержка окружения лишь усугубила ситуацию.
Однако как бы там ни было, центр «Экзюпери», созданный за 35 лет, теперь фактически утрачен, а его уникальные экспонаты оказались на даче у знакомого. Это унижает страну в глазах иностранных партнеров и наследников культуры. К сожалению, ни Ушаков, ни Путин не оказали должной поддержки, даже несмотря на обращения.
В интервью нашей газете архитектор Надежда Матвеева отметила, что архитекторы играют ключевую роль в сохранении и передаче культурного кода города. Этот код необходимо защищать, особенно в условиях, когда страна сталкивается с необходимостью изменений для выживания.
Планы по сносу архитектурных памятников и замене их на неудачные постройки, а также застройка зон вокруг Бородино и Черной речки, противоречат стремлению сохранить исторический облик. Воевать, отказываясь от своих корней, невозможно.
Возможно, культурное руководство надеется на успех с помощью поп-культуры, но это вызывает сомнения. Полгода назад заведующий кафедрой гуманитарных и общественных наук Аркадий Русаков объяснял, что во время Великой Отечественной войны было снято мало фильмов о войне, из-за нехватки ресурсов.
Сейчас, когда возможности значительно расширились, дух патриотизма не отражен в кино. Мы можем ожидать от западных кинематографистов создания произведений о конфликте на Украине, что поднимает вопрос о нашей способности рассказать собственную историю.
В редакцию поступают сценарии патриотических фильмов, трейлеры, но создается ощущение, что эта инициатива ограничена. Показать своё кино в узком кругу не обеспечивает достаточного влияния, чтобы изменить общественное мнение.
Влияние коронавирусных мер и вакцинации на человеческие отношения и театральное искусство стало очевидным. Эта ситуация затронула как обычных людей, так и профессии, связанные с культурой.
Как упоминал Пушкин, российский театр — это не просто развлечение, но и важная часть общественной жизни. Он позволяет людям сопереживать, разделять радость и печаль, что стало невозможным в условиях дистанцирования, введенного в ковидный период.
Применение мер, таких как рассаживание зрителей через одно место, разрушило суггестию – важный элемент театрального переживания. Это создало иллюзию общественного взаимодействия на уровне, но фактически привело к изоляции людей друг от друга.
Власти продолжили ограничивать доступ в театры, требуя удостоверения личности. Если в начале пандемии это оправдывалось страхом перед вирусом, то сейчас страх отступил, и внимание переключилось на финансовые потери от перекупщиков.
Чиновники, борясь с перекупкой билетов, наносили вред самим театрам, что могло вызвать большие убытки. Логика власти здесь вроде бы понятна: защитить рынок и культурное пространство от недобросовестных практик. Однако такая буква закона отправляет знак недовольства, учитывая, что театры не стремятся раскрывать данные своей аудитории кому-либо, даже ради безопасности.
Отдельно стоит отметить проблему защиты персональных данных. Для театров это не просто теория, а реальная угроза, особенно для камерных, не располагающих большим числом ресурсов.
В условиях постоянных кибератак и утечек информации вопрос безопасности становится критически важным. Как показывают обстоятельства, даже крупные госкорпорации, имеющие штат профессионалов по информационной безопасности, зачастую не могут справиться с угрозами.
Это ставит театры в сложные условия, когда они должны защищать своё имя и данные зрителей, но также и сами являются мишенью для мошенников.
Подводя итог, можно сказать, что подобные меры расстояния и ограничения не только снижают интерес к театральному искусству, но и угрожают его существованию.
Похоже, власти теряют из виду создателей культуры и зрителей, и это может иметь плачевные последствия. Мы возвращаемся к вопросу: как сохранить общество и культуру в условиях настойчивого давления и ограничений?
