Комедия Сергея Урсуляка, основанная на юмористических рассказах Михаила Жванецкого, отражает сложный образ Одессы для российского зрителя.
Кинокритик Мария Безрук, живущая в этом приморском городе, делится своими впечатлениями о фильме. За последние годы Одесса привлекла внимание российских кинематографистов, однако создаваемые ими картины зачастую не отражают реального духа города.
Необходимость создания кино о Одессе одесситами объясняется глубоким пониманием местной культуры и особенностей её колорита. В противном случае, результатом становится «кино на экспорт», которое может не удовлетворить тех, кто с Одессой знаком не понаслышке.
Например, в сериале «Ликвидация» персонажи, полюбившиеся многим россиянам, воспринимаются одесситами как нелепые карикатуры. Хотя в этой ленте работу по изучению диалекта хорошо исполнил Владимир Машков.
В контексте «Одесского парохода» можно заметить, что в нём наблюдаются неумелые попытки артистов воспроизвести одесский акцент, что, вместе с отсутствием живости литературного материала, создает неудачный итог.
Упоминание о значимости миниатюр Жванецкого для одесской интеллигенции в 70-80 годы подчеркивает, насколько уникально и ценно это наследие для одесского народа, который всегда жаждал качественного и правдивого изображения своей культуры на экране.
После каждого концерта к нам приходили друзья родителей с большим магнитофоном. Родители подключали свой бобинник, и аппарат с микрофоном начинал записывать.
Взрослые с напряжением слушали записи, которые, вероятно, переписывались много раз, поэтому качество звука часто оставляло желать лучшего — некоторые слова приходилось угадать по контексту.
Однако это приносило родителям радость, ведь голоса из магнитофона дарили им ощущение живой жизни, свободной от лжи и идеологического давления.
В нашем доме накопилось множество записей Жванецкого, и мы знали его миниатюры наизусть, так что говорили его словами, и они стали частью нашей повседневной жизни.
Для целого поколения Жванецкий олицетворял идеологию, которая была близка и понятна.
Его уникальная интонация и темп чтения придавали его текстам особую живость, благодаря чему они звучали остроумно и актуально.
Мастера, такие как Аркадий Райкин и Роман Карцев, могли эффективно передать его творчество, но лишь с материалом, специально написанным для них.
Если же тексты читал сам Жванецкий, они звучали по-настоящему блестяще.
Идея экранизации его рассказов и приглашение известных актеров на второстепенные роли действительно заслуживают признания.
Идея «Одесского парохода» требовала нового подхода. Основным недостатком фильма стало отсутствие легкости и изящества, которыми Михаил Михайлович отличал свои искрометные тексты.
Часто элементы картины разбивают миниатюры, что приводит к потере смысла и юмора. Многие артисты воспринимаются в изоляции от своих реплик, и лишь троим актерам удалось адаптировать материал: Владимиру Машкову, который виртуозно освоил одесский диалект; Евгению Ткачуку, имеющему опыт работы с одесским стилем; и Михаилу Ефремову, который не притворялся и не пытался подражать.
Успехом также стали смешные микро-эпизоды с участием Евгения Сытого и Дмитрия Куличкова. Эффектный танец на балконе Михаила Пореченкова, хоть и не вписывался в фильм, привлек внимание.
Однако величественные декорации и преувеличенная клоунада затмили любимые миниатюры. Прокладкой между рассказами стали выступления хора пожилых людей, исполняющих хиты 80-х, что напоминало о Рязановской «Забытой мелодии для флейты» — но это не имело отношения к основной идее.
Фрагментарное использование смешных и известных произведений мастера вызывало больше недоумения, чем смех, что уменьшало общее восприятие картины. Сценаристы не смогли должным образом связать бессмертные шутки и миниатюры с прочими элементами, что стало одной из главных проблем фильма.
Финальная сцена фильма с Михаилом Жванецким, держащим хрестоматийный портфель в руках, является символичным сигналом о сложной ситуации в обществе.
Современные тенденции, характеризующиеся агрессивным юмором и злободневным троллингом, указывают на неспособность воспринять утонченность классической сатиры.
Поражаемся, что молодежь, легко цитирующая «Свадьбу» Жванецкого, оставленную лишь в виде разрозненных шуток, теряется в мире, где доминируют «Реальные пацаны» и аналогичные проекты.
К примеру, такие имена, как Михаил Ефремов, Владимир Машков и Аркадий Райкин олицетворяют или эпоху, или стиль, который уже уходит в небытие, уступая место примитивным формам юмора.
В результате упрощение сознания и уменьшение культурных стандартов делают возможным существование произведений, не способных вызвать глубокие раздумья или эмоции.
Важен вопрос, как сохранить наследие мастеров юмора и предотвратить утрату культурной идентичности в свете современных развлечений.
