Спектакль-легенду восстанавливал на сцене Большого Михаил Лавровский, сын автора постановки 1946 года, сам танцевавший партию Ромео. Это воссоздание стало одним из ключевых моментов в истории Большого театра.
Именно с этой версией театр пробил «железный занавес» на лондонских гастролях десять лет спустя. «Ромео и Джульетта» стали лучшим образцом и символом драматического балета, олицетворяя две стороны балетного мира ХХ века - сюжетную и безсюжетную.
Спектакль пережил множество редакций и переносов на разные сцены, привлекая внимание и вдохновляя других художников.
Важный шаг в популяризации спектакля был сделан в 1954 году, когда фильм-балет по этому произведению с Галиной Улановой стал доступен для широкой аудитории через телевидение.
Несмотря на успех, в самом Большом театре продолжали вносить изменения в спектакль, аргументируя это соответствием времени. В результате появились новые интерпретации «Ромео и Джульетты» под руководством Деклана Доннеллана (2003) и Алексея Ратманского (2017).
Однако при текущем гендиректоре Валерии Гергиеве, уделяющем внимание в основном оперному искусству, художественный поиск в балете пришел в застой. Не хватает нового репертуара, и инициированный руководством проект по развитию молодых хореографов еще не приносит значимых результатов, так как процесс выращивания балетмейстеров требует времени.
Таким образом, театр возвращается к своему культурному наследию, где играют ключевую роль свидетели и участники легендарного спектакля, такие как Михаил Лавровский.
На сцене была воссоздана сценография Петра Вильямса с минимальными изменениями (художник возобновления Сергей Грачев): средневековая атмосфера, арки, лестницы - все это создавало впечатление 3D пространства, где происходили страстные сцены и баталии.
Несмотря на изменения со временем, «Ромео и Джульетта» остаются одним из флагманов шедевров балета, продолжая вдохновлять и завораживать зрителей по всему миру.
На пьяцца Веронецкой жители без особого энтузиазма отыгрывают заранее заданные сюжеты. Три служанки изобразительно спят, прижавшись к столу в одинаковых позах. Две бродяжки в красивых нарядах привлекательно прогуливаются по улицам.
Юноши-драчуны из родов Монтекки и Капулетти неуверенно бьют друг друга, осторожно нанося удары. И хотя их поединки выглядят весьма красиво под фон музыки, в каждом движении чувствуется доля неуверенности.
Однако стоит признать, что роскошный бал с изысканными столами и угощениями, мгновенно сменяющийся элегантным танцем с подушками, все еще впечатляет. Этот балетный спектакль стал не только лучшим образцом драматического балета, но и символом балетного мира двадцатого века.
Фокус на главных персонажах в этом драматическом балете вызывает лишь частичное удовлетворение. Вопреки ожиданиям, в Большом театре оказалось не пять пар солистов, как было объявлено, а даже двенадцать пар. На первом вечере состав пар оказался весьма интересным: Елизавета Кокорева и Даниил Потапцев произвели отличное впечатление, несмотря на некоторые промахи, которые можно списать на дебютные нервы. Известный «бег Улановой» был успешно исполнен новой исполнительницей партии Джульетты, хотя страсть и любовь с первого взгляда оставляли желать лучшего. Ромео, выглядевший искренне влюбленным, все же не смог достойно поддержать свою возлюбленную. Из второстепенных героев наиболее впечатлил живой и харизматичный исполнитель роли Париса, а также вызвала восхищение Анастасия Меськова в роли горящей отцом Джульетты.
Особенно приятно воспринимается выход оркестрика с мандолинами на веронскую площадь, создающий атмосферу времени и места. Все-таки в драматическом балете дьявол кроется в деталях, через которые просвечивает давняя «театральная неубедительность». Сцены убийства Меркуцио и Тибальда, траурная процессия и мирное примирение родов Монтекки и Капулетти над телами влюбленных выглядят весьма впечатляюще, хотя и предсказуемо. Кажется, будто за последние десятилетия не было снято десятков успешных новых версий и экранизаций. Кажется, будто зрители не привыкли к ярким сценам массовых драк и действиям, улучшенным компьютерными эффектами. Казалось бы, психологический театр, ожидавший от драматического балета чего-то более глубокого, разочаровался в собственных ожиданиях. В современном мире принята архаичность за стиль, особенно если речь идет о советской тематике.