Индустриальное наследие представляет собой уникальный вид материального культурного наследия, который стал объектом внимания только в последние годы. В России до сих пор не предусмотрены законодательные механизмы для охраны артефактов индустриальной истории, о чем говорит Наталия Белякова, директор департамента экспедиций и туризма Русского географического общества. Однако, как и в случае с благородными усадьбами и храмами, ценность таких объектов постепенно начинает осознаваться благодаря инициативам и проектам, подобным «Том Сойер Фест», которые мотивируют общества к сохранению исторического наследия.
Тем временем, интерес к промышленному туризму охватывает всю страну. Особенно популярны визиты на действующие производства, где посетители могут не только наблюдать за производственными процессами, но и участвовать в них — например, создавать собственные сувениры или приобретать изделия в фирменных магазинах. Промышленный туризм перерастает из социальной инициативы в прибыльный бизнес. Хотя его финансовая выгода не сравнима с основной деятельностью предприятий, организовывать туристические коридоры уже начинают окупать затраты.
Наибольший интерес туристов вызывают объекты пищевой и автомобильной промышленности, а также предприятия, предлагающие уникальный опыт, такие как космодромы, гидроэлектростанции или сталелитейные заводы. Также популярны крафтовые производства и народные художественные промыслы, осуществляющие обработку драгоценных камней. Таким образом, индустриальное наследие становится не только объектом сохранения, но и важной составляющей туристической экономики.
Термин «индустриальное наследие» обозначает историческую ценность промышленных объектов, многие из которых сегодня заброшены. Примером служат шахты, которые не функционируют, но сохраняют память о прошлом производстве.
В высоких арктических широтах на Шпицбергене расположена старая работающая штольня, принадлежащая России. За границей, в рамках проекта «European Routes of Industrial Heritage», можно встретить множество объектов, включая древние плотины и солеварни, которые становятся символами регионов и привлекают туристов, развивая экскурсионные услуги.
Однако подход к презентации этих объектов разнится. Рурский бассейн, например, успешно использует свое промышленное наследие для развития туристической сферы и пропаганды зеленой энергетики. В отличие от них, российские предприятия не всегда готовы делиться своей историей.
В Якутии туристы на краю кимберлитовой трубки «Мир» лишь теперь понимают, что последний алмаз был добыт почти десять лет назад.
К тому же, существует ещё один тип индустриального наследия — отдельные здания и сооружения, как заводские корпуса и водонапорные башни, которые становятся частью пригородов крупных российских городов. Эти заброшенные промышленные объекты, ранее интересные только для любителей руфинга, теперь стоят под охранным статусом, который защищает их от действий собственников и девелоперов, рассматривающих их как обременение, хотя и не обеспечивает должной сохранности.
Здания, скрытые под зеленой сеткой, которые были построены в эпоху купечества или экспериментальной архитектуры конструктивизма, зачастую подвергаются медленному разрушению. Первыми возникли простые и доступные идеи для использования индустриальных заброшенных объектов. Такие проекты привлекают горожан через создание уютной атмосферы: яркие фонарики, стильные кафе и фудтраки оживляют пространство, на которое время наносяло свой отпечаток.
Однако, несмотря на популярность воскресных мероприятий, эти инициативы не способствуют настоящей сохранности исторических сооружений. Крыши продолжают гнить, и реставрация остается лишь в планах.
Системное освоение индустриального наследия требует большего времени и ресурсов. Высокая стоимость редевелопмента и строгие охранные меры вынуждают застройщиков действовать поэтапно. Примеры успешного использования таких объектов включают создание набережных и восстановление закрытых районов, как «Севкабель» в Санкт-Петербурге или «Квартал труда» в Якутске.
Застройщики, как правило, стремятся максимизировать прибыль от каждой квадратной единицы, рассматривая сложные объекты как нерентабельные, но необходимые для реализации. В итоге, индустриальное наследие переделывается под жилье — апартаменты или гостиницы, рискуя потерять уникальность, или же переходит в общественные пространства, где арендаторы, чаще всего, представляют рестораторов.
Этого недостаточно для полноценного восстановления исторической ценности объектов, которые продолжат постепенно разрушаться.
В современных городах формируются оригинальные «человейники», сохранившие историческую и культурную ценность. Это особенно заметно в центральных районах, где преобразования промышленного наследия становятся яркими примерами.
Например, в Санкт-Петербурге газгольдер на Обводном канале был переоборудован в успешно функционирующий планетарий. Многоярусный паркинг начала XX века, известный как гараж Крюммеля, удачно вписался в новые жилые комплексы, сохранив при этом сложные металлические фермы — выдающийся пример архитектурного новаторства.
Конструктивистское здание Левашовского хлебозавода, теперь используемое как штаб-квартира девелопера RBI, окружено яблоневым садом и мемориалом, что привлекло множество ресторанов и модных бутиков, создав стильный анклав на Петроградке.
Поддержка исторической значимости также наблюдается в приспособлении заброшенных пространств на действующих предприятиях. В Санкт-Петербурге на территории Завода слоистых пластиков возник дизайнерский кластер, а в Туле на заводе микрофонов «Октава» был создан креативный кластер. Также стоит отметить технопарк и общественное пространство на Ленполиграфмаше, где сосуществуют производственные цеха и коворкинги с образовательной площадкой "Точка кипения".
Когда высвобождаются пространства вследствие технических обновлений, риски субинвесторов снижаются, и они с охотой инвестируют в такие проекты.
Тем не менее, если индустриальная среда сжимается, это порождает сложности в поиске арендаторов. Появление новых форм бизнеса на старых производствах оказывает положительное влияние на мотивацию. Например, на Выксе Нижегородской области сохраняется приток туристов, что делает жизнь в городе привлекательной. Там художники работают в арт-резиденциях, а на заводе открыт парк стрит-арта и возводится музей металла.
Например, на Заводе слоистых пластиков в Санкт-Петербурге рабочие вместе с граффити-художником выбирают, какое изображение украсит их цех. Взаимное уважение к индустриальному наследию становится основой для гармоничного сосуществования его современных владельцев и тех, кто работает в этих пространствах, исключая конфликт между разными социальными слоями.
