Александр Панцов, российско-американский исследователь, представил впечатляющую работу о биографии Мао, основанную на обширных архивах советских секретных служб.
Его труд предлагает уникальную перспективу на события 1920-х годов в Китае, когда большевизм получал популярность среди китайского населения. Это было связано с успешной борьбой Ленина против белогвардейцев и иностранной интервенции, что resonировало с аналогичными проблемами, с которыми сталкивался Китай, включая независимых генералов и вмешательство извне.
В то время китайская интерпретация «марксизма» носила ярко выраженный национально-освободительный характер, направленный на объединение страны под единым руководством. Русский большевизм воспринимался как мощный националистический режим, способствующий восстановлению русского государства, что, в свою очередь, совпадало с мнениями части русских эмигрантов и офицерства, поддерживавшего Красную армию.
Компартия Китая с самого начала активно финансировалась из Москвы, несмотря на наличие собственных корней. Это финансирование, включая значительные суммы в критические моменты, как во время немецкой угрозы в 1941 году, подчеркивало стремление Кремля установить контроль над КПК и использовать ее в своих интересах.
Задача контроля КПК оказалась неуспешной, так как партия вышла из-под его влияния, который никогда не был тотальным.
Мао Цзэдун, как националист, понимал, что интересы Китая и СССР не совпадают. Схожий путь прошёл Чан Кайши, лидер Гоминьдана, который также испытывал симпатию к Советскому Союзу и его экономическим моделям.
В 1923 году Чан посетил СССР, где его заметили советские вожди, предложившие ему вступить в их партию, но он вернулся с ожесточенной ненавистью к Советскому Союзу, считая его руководство носителями имперского мышления, стремящимися подчинить Китай.
Конфликт между СССР и Китаем был обусловлен соперничеством двух мощных наций и их националистическими устремлениями.
Кроме того, Панцов отмечает специфические черты Компартии Китая в конце 1920-х — начале 1930-х годов. Первоначально вооружённые силы Компартии опирались на хакка, этнос, состоящий из 30–40 миллионов бедных крестьян, в то время как противостояли им 150 миллионов бинь-ду — коренных южных китайцев.
Эти два этноса постоянно конфликтовали, что усложняло ситуацию.
В историческом контексте Южного Китая возникли ополчения и силы самообороны, представленные группами бинь-ду, которые столкнулись с нападениями со стороны хакка.
Эти этнические группы вели постоянную борьбу, что выливалось в грабежи и насилие со стороны хакка на крестьян бинь-ду. В ответ бинь-ду защищали себя, что привело к взаимным жертвам.
Это взаимодействие имело черты как социального восстания, так и этнического конфликта, который нередко поднимал вопросы земли и приводил к этнической чистке.
Армия Компартии изначально состояла преимущественно из хакка и оказалась вовлеченной в это насилие, действуя на одной из сторон конфликта, подобно событиям в Руанде или Судане.
Позже Красная армия научилась привлекать крестьян бинь-ду, что сыграло ключевую роль в дальнейшей мобилизации.
В конце 1940-х годов крестьянство уставало от гнета Гоминьдана, и Мао заявил себя защитником крестьян, продвигая обещания реформ.
Благодаря значительной военной помощи от СССР, включая трофейное оружие, он сумел укрепить свои позиции.
Примечательно, что после победы Мао стал сталкиваться с работниками фабричных комитетов в Шанхае, которые стали его новыми противниками.
Комитеты на фабриках обладали значительной властью, хотя предприятия формально оставались в частных руках. Мао Цзэдун, забрав фабрики у капиталистов, действовал подобно Ленину в 1918 году.
Однако в результате государственного капитализма происходило разрушение фабричных комитетов. В 1953 году, как и Ленин более 30 лет назад, Мао заменил эти комитеты на профсоюзы, лояльные к Коммунистической партии, что вызвало недовольство среди рабочих.
В России рабочие, лишенные органов самоуправления, выражали протесты против Ленина через забастовки в 1918–1919 и 1921 гг. Похожие события произошли в Китае, когда в 1953 году Шанхай охватили масштабные забастовки против режима Мао, которые были жестоко подавлены.
Мао испытывал страх перед организованным рабочим классом, что предопределяло его нежелание допустить восстания, аналогичного «венгерской революции» 1956 года, которая перешла в вооруженное рабочее восстание против Компартии.
Осознавая, что повторение подобных событий может угрожать его власти, он стал сторонником подавления рабочих советов в Будапеште.
Однако, парадоксально, Мао также высказывался против ввода советских войск в Польшу для подавления протестов в том же 1956 году. Он понимал, что если советские танки начнут действовать с применением силы, это может создать прецедент и для Китая.
Таким образом, наблюдается диалектика власти и страха в действиях Мао, что также подчеркивает сложность политической обстановки того времени. Сложные взаимодействия между рабочими и партийной элитой ставили перед Мао ряд вызовов, связанных с стабильностью его режима.
