По запросу Forbes Woman старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Елена Дунаева рассматривает, почему женская повестка играет ключевую роль в текущих протестах в Иране. Протесты, продолжающиеся уже 10 недель, охватывают более 200 городов, свидетельствуя о широкомасштабных недовольствах среди населения.
Хотя точные данные о количестве протестующих отсутствуют, ориентировочно 15–20% иранцев, что составляет 12–17 миллионов человек, активно участвуют или поддерживают акции. Главное, что отличает эти протесты от предыдущих, – это их молодёжный характер; средний возраст участников варьируется от 17 до 20 лет.
Изначальным толчком к протестам сталоtragическое событие – смерть 22-летней Махсы Амини в полицейском участке, которая была задержана за «неправильный» хиджаб. Власти утверждают, что проявлений насилия не было, но этот инцидент вызвал резкое недовольство среди молодежи, особенно в преддверии нового учебного года, начавшегося 23 сентября.
Молодежь, студенты и старшеклассники собрались в университетах для выражения своего недовольства. Хотя среди лозунгов можно увидеть и антирежимные призывы, основной акцент протестующих сделан на социально-культурных требованиях, что подчеркивает сдвиг в динамике протестного движения.
Молодое поколение стремится к инновациям, одним из которых является доступ к интернету. Они желают наслаждаться музыкой, фильмами и книгами наравне со своими сверстниками в других странах, однако столкнулись с серьезными ограничениями, вызванными исламскими нормами.
Религиозные институты следят за соблюдением правил: встречам юношей и девушек, совместным мероприятиям и вечеринкам наложены строгие запреты. Женское пение и танцы также подлежат критике. Что касается внешнего вида, мужчины не могут носить короткие рукава и галстуки, а для мальчиков существуют строгие ограничения по прическам. Женщинам же разрешено открывать только лицо и кисти рук.
Тем не менее, иранки нашли способы обходить эти ограничения, выбирая укороченные брюки и приталенные манто, а также экспериментируя с ярким макияжем. Эти изменения стали более заметными после прихода к власти либерального президента Мохаммада Хатами в 1997 году, который старался внедрить реформы для укрепления демократических процессов.
При нем женщины получили доступ к высоким государственным должностям, а также стали активными участницами в парламенте, где даже основали собственную фракцию. Общественная жизнь и женское движение активизировались, а в начале XXI века требования к внешнему виду существенно смягчились, что обеспечило большую свободу выбора стиля и разнообразие в одежде.
В Иране хиджаб стал обязательным в государственных учреждениях, и доступ в университеты и школы без него невозможен. Однако в частных компаниях и общественных местах наблюдаются попытки избавиться от этого требования.
Политические и религиозные деятели выступают против таких изменений. Последние два года, на фоне консервативных сил, правительство ужесточает контроль над ношением хиджаба. Протесты, возникающие по этому поводу, отчасти обусловлены серьезными экономическими проблемами страны, ухудшившимися после введения жестких санкций с 2018 года, когда США вышли из ядерной сделки.
Эти меры также ударили по иранскому экспорту нефти. Несмотря на попытки Ирана адаптироваться к новым условиям и развивать импортозамещение, инфляция и безработица растут, а пандемия COVID-19 усугубила экономическую ситуацию.
Власти стремятся восстановить строгие нравы первой декады после Исламской революции, но вводится новое поколение, выросшее в более свободных условиях и не понимающее первоначальные цели революции.
Тем не менее, исламская революция также предоставила женщинам новые возможности, такие как участие в общественной жизни и доступ к образованию. Если на момент революции уровень женской грамотности составлял лишь 35%, то сегодня этот показатель вырос до 84% по стране и до 90% в городских районах.
В Иране девушки составляют 50% студентов, а по некоторым специальностям их доля достигает 70%. Однако, несмотря на высокую учебную активность, уровень безработицы среди женщин в стране значительно выше общего показателя и составляет 29,5%. Особенно остро это затрагивает выпускниц с высшим образованием, среди которых более 30% не могут найти работу.
В таких условиях молодежь остаётся разочарованной и не видит перспектив в будущем, что отражается на их политической активности. Если в 1990-е годы молодые люди активно участвовали в политической жизни, то на последних выборах 2020 и 2021 годов большинство из них проигнорировало голосование, частично из-за недоступности удовлетворяющих их кандидатов.
Среди иранской молодежи есть и консервативно настроенные группы, такие как Басидж, которые активно выступают в защиту традиционных исламских норм и порой применяют силу против тех, кто нарушает эти правила. Создавая и контролируя ячейки на предприятиях и в университетах, эти организации могут жестко реагировать на несогласие, иногда даже более активно, чем полиция, разгоняя протесты.
В текущих экономических условиях часть общества ищет пути модернизации, в то время как другие придерживаются радикальных консервативных позиций.
Правозащитные организации, такие как HRANA, сообщают о значительных репрессиях: около 351 человек было убито, более 15,000 задержано, несмотря на отсутствие официальной информации от иранских властей. Эти факторы способствуют нарастанию социального недовольства и усиливают разногласия в обществе.
Распространявшиеся сообщения о 15 000 человек, приговоренных к смертной казни, не соответствуют действительности. На сегодняшний день к высшей мере наказания приговорены лишь три человека, причем эти приговоры могут быть обжалованы. Один из осужденных обвинен в поджоге.
Важно учитывать, что протесты в некоторых регионах провоцируются не только действиями властей, но и становятся насильственными. Существуют данные о том, что некоторые общественные активисты погибли не от рук полиции.
Конфликт между властями и протестующими может спровоцировать дальнейшую эскалацию насилия. В условиях столкновений, когда правоохранители используют слезоточивый газ и резиновые пули, протестующие порой отвечают камнями. Вопрос, кто именно применяет насилие и насколько ответные действия со стороны правоохранителей являются оправданными, остается сложным и неоднозначным.
Иран обладает многонациональным населением, и в кризисные моменты активизируются сепаратистские движения среди этнических меньшинств, что также усугубляется вмешательством зарубежных сил.
В дополнение к политическим волнениям, экономическая ситуация в стране ухудшается. Последствия отключения доступа к международному интернету сказываются на малом бизнесе, зависимом от мессенджеров и социальных сетей для работы.
Международный валютный фонд, отслеживающий экономические показатели, в конце сентября присмотрел свои прогнозы по росту ВВП Ирана. Если ранее речь шла о росте на уровне 3,5–3,6% в год, то теперь ожидается снижение до 3%. Этот экономический спад дополнительно подчеркивает остроту текущего кризиса в стране.
Множество иранцев боится сценария, подобного ливийскому или сирийскому, поэтому готовы поддержать правительство, если оно осуществит разумные реформы.
В стране сильно чувство религиозности и приверженности традициям, что делает процесс модернизации уникальным и отличным от западного пути. Однако, если власти не найдут способа к диалогу и будут продолжать подавлять протесты, накопившаяся напряженность обязательно выльется наружу.
Отдельные политические деятели осознают это и ищут способы провести необходимые реформы. Имеются предложения по изменению конституции 1979 года, а некоторые богословы ставят под сомнение обязательность хиджаба, утверждая, что такового не содержится в Коране.
Обсуждаются и законопроекты, которые могли бы легализовать мирные демонстрации. В ноябре была арестована племянница аятоллы Хаменеи, Фариде Морадхани, после её призыва к мировому сообществу разорвать связи с иранским режимом; её видеообращение привлекло внимание. Хотя она выглядит консервативно, её требование реформ говорит о тенденциях среди молодежи, в том числе среди потомков высокопоставленных иранцев, которые могут придерживаться оппозиционных или либеральных взглядов.
Бывшие президенты Хатами, Рухани и Ахмадинежад также открыто поддерживают протестующих, заявляя о необходимости изменений в стране.
Некоторые высокопоставленные представители духовенства утверждают, что суть ислама в современной Исламской Республике была искажена, хотя сама религия содержит демократические элементы.
Примером этого является арест Фариде Морадхани, которая отстаивает идеалы современного ислама и социальную справедливость, отражавшиеся в революции 1978–1979 годов. Несмотря на обязательный хиджаб в семье духовных лиц, она выступает против насильственного подавления протестов и жестокости.
В нынешних волнениях главным требованием является свобода, и женщины остаются в авангарде этих протестов. На Западе это движение уже окрестили «феминистской революцией» в Иране. Хотя это можно оспорить, несомненно, что именно женщины играют ключевую роль снова, как это было 44 года назад, когда их активное участие помогло трансформировать отдельные действия в массовый протест, приведший к падению шахского режима.
Тогда женщины, напротив, стали надевать чадру, что было запрещено властями, но многие недооценили, насколько быстро религиозные нормы одежды станут обязательными. Как и тогда, так и сейчас, женщины борются не только за dress-code, а за право выбора: носить платок, если они религиозны, или снимать его по своему желанию.
Протестующие не выступают против ислама как религии, а требуют права выражать свое отношение к ней.
